Преподобный Серафим (Романцов), Глинский, схиархимандрит.

 

Великий старец Серафим (в миру — Романцов Иван Романович), родился 28 июня 1885 года в деревне Воронок Курской губернии, в семье крестьянина. Окончил церковно-приходскую школу, жил с родителями до конца их дней. В августе 1910 г. Иван поступил в Глинскую пустынь.  Сначала он был определен на послушание в пекарню, а через год – в мастерскую по изготовлению бочек (бондарню). Все, кто поступал в монастырь, сразу же определялись к одному из старцев. Старцем его, как и у отца Андроника (Лукаша), стал иеромонах Аристоклий (Ветер), научивший его чистосердечному ежедневному исповеданию. Впоследствии отец Серафим считал это внутреннее делание очень важным для духовного возрастания и спасения души. Вскоре в 1914 году началась Первая мировая война, и некоторые глинские послушники были призваны в армию. Призвали и Ивана Романцова. В 1916 г. он был ранен и после выздоровления вернулся в обитель. Близилась революция. В 1919 г. Иван Романцов принял монашеский постриг с именем Ювеналий. Новый монах понимал, что можно лишиться всего, от обители до жизни, но надо сохранить главное – веру, преданность Церкви и молитву. В 1920 г. его рукоположил в иеродиакона епископ Павлин (Крошечкин), будущий священномученик.

После  закрытия Глинской пустыни  в 1922 году отец Ювеналий  перебрался в Абхазию, где еще были целы монастыри. Он поселился в Драндском Успенском монастыре близ Сухуми. Там в 1926 г. его рукоположили в иеромонаха и постригли в схиму с именем Серафим. Но в 1928 году закрыли и этот монастырь.  Некоторое время отец Серафим жил у своих знакомых около Сухуми, потом – с отшельниками в горах Абхазии. Их пустынька находилась примерно в 200 километрах от Сухуми. Усилиями самих подвижников (в то время их насчитывалось около 30 человек) там была построена церковь. Позже и это место было разорено, а монахи разогнаны. Батюшка уехал в окрестности Алма-Аты, где устроился работать сторожем на пасеке. В 1930 году за веру его арестовали и выслали на строительство Беломорканала.

В 1934 году отец Серафим вышел из лагеря очень истощенным, без паспорта и 12 лет жил в Киргизии. Летом он уходил высоко в горы, где к большому камню была пристроена плетеная хижина, внутри нее было лишь плетеное сиденье из лозы и каменный выступ вместо стола. Внизу из-под камня бил родник, а еду ему приносили из ближайшего селения дети. Тогда они быстро взрослели и хорошо знали, о чем надо уметь молчать. Есть воспоминания о такой девочке лет пяти. Она носила в горы узелок с едой отцу Серафиму, преодолевая страх. Мама ее провожала, помахивая платочком, чтобы девочке не было страшно. Та часто оглядывалась и, видя белое пятнышко, увереннее бежала вперед. Потом мама вешала этот платочек на ветку растущего рядом куста. А домой ее провожал отец Серафим. Он стоял какое-то время, чтобы девочка видела его и не боялась, мысленно благословляя ребенка. Жизнь отца Серафима была поистине аскетической, отшельнической. Он весь предался уединению, чтению Божественного Писания, молитве и богомыслию, спал мало, прямо на полу. Под праздники и воскресные дни отец Серафим совершал всенощное бдение, стоя на молитве с вечера до утра, и весь день потом не давал себе отдыха. Так приносил он искреннее покаяние Богу. Зимой он жил у одной благочестивой семьи. За курятником, скрытно от всех, была сделана пристройка, в которой были лишь печка, кровать и стол. Что-то более основательное строить не решались, чтобы не привлекать внимания соседей. Его поддерживали русские люди, составлявшие замкнутую группку и старающиеся помочь ссыльному монаху так, чтобы не навлечь ни на кого неприятностей. Оберегали его и друг друга, и потому собирались молиться там, где не могли быть не только те, в ком неуверенны, но и случайные гости того же селения. Отец Серафим старался не показываться на глаза. Приходили к отцу Серафиму обычно ночью. Если надо было куда-то пойти по просьбе верующих, он шел, но, оберегая хозяев, старался ни у кого не оставаться более одной ночи. Ночевал в сарае, в пристройках – где угодно, но не в комнате, чтобы никого не подвести.

В 1946–1947 годах старец Серафим жил в Ташкенте, где был духовником при кафедральном соборе.

В конце 1947 г.  он вернулся в открывшуюся еще в годы Великой Отечественной войны Глинскую пустынь, а в 1948 году, видя духовную опытность и совершенство его монашеского подвига, архимандрит Серафим (Амелин) назначил иеросхимонаха Серафима на должность духовника. Отец Серафим полностью посвящал все силы, время всю жизнь духовному окормлению братии и всем приезжающим. Он часто брал на себя  и административные функции, особенно то, что касалось паломников. Едва переступив порог обители, паломник направлялся к отцу Серафиму, и тот определял, где ему поселиться, чем помочь обители, если приезжал более чем на три дня.  Он вместе с настоятелем архимандритом Серафимом, и отцом Андроником составлял «совет старцев», который решал все дела обители. Время трудное, вопросов много, большинство насельников уже преклонных лет, за плечами многих годы разорения, высылки, ссылки, скитаний.

Старцы, составлявшие духовный центр Глинской пустыни перед первым закрытием в 1922 году, были вовсе не стары. Отцу Серафиму (Амелину) было 48 лет, отцу Серафиму (Романцову) – 37 лет, отцу Андронику – 34 года. Духовно росли они в условиях, очень далеких от мирного монастырского жития. Как известно, для них это было время тяжелой работы в условиях лагерей и ссылок. Даже те, кто там не был, переживали оторванность от обычной и желанной среды. И все-таки, эти страшные условия не расшатали той духовной основы, которая была заложена в Глинской пустыни до ее разорения. Казалось бы, они были лишены всего. Но, лишенные храма, они не лишали себя молитвы. Лишенные братства, они не замкнулись в саможалении, противопоставляя себя всем вокруг. Лишенные защиты надежных монастырских устоев, привычного уклада жизни, налаженного быта, они не лишили себя главной основы и защиты: веры, преданности Богу, надежды на Его Промысл. Их основной подвиг – внутреннее предстояние Богу в любых условиях, в пекле человеческого горя, злобы, страстей – вырастил из послушных монахов опытных старцев.

 

Отец Серафим был опытнейший духовник, знаток сокровенных движений человеческого сердца, обладателем духовных сокровищ, которые он приобрел долгим многотрудным подвигом. Особым духовным даром старца было умение принимать исповедь, вызывать людей на полную откровенность. Отец Серафим был прозорлив, видел души приходящих, молился за них. По воспоминаниям людей, знавших батюшку, многие получили исцеление от хлеба и воды, полученных из его рук.

День его был загружен до предела.  С четырех часов утра до поздней ночи  — на ногах. Ежедневно утром и вечером бывал на богослужениях в храме. В келье исполнял монашеское правило, читал молебны и принимал людей. Но никто никогда не слышал от него ни жалоб, ни раздражения, ни высказываний, что он устал от всего или тяготится, ни единым движением он не выражал какого-либо недовольства. Он не думал об отдыхе и не считался с собой.

Отец Серафим жил на втором этаже угловой двухэтажной башни — столпа, за что его называли «столпником». В келью  вела скрипучая, довольно крутая винтовая лестница. Келья была маленькая: три на три метра. В ней были две-три иконы, полка, кровать, стол, два стула, в углу – умывальник. Обычно внизу ждал народ, который отец Серафим принимал, если был свободен.

Ночами старец отвечал на письма. На столе у него всегда возвышалась стопа писем, которые он просматривал и раскладывал на несколько кучек. Из тех, что содержали просьбы помолиться, он переписывал имена в синодик. Письма с просьбой о совете тщательно обдумывал, не торопился с ответом.  Отец Серафим сам или с помощью духовных чад переписывал отрывки из творений святых отцов, которые потом рассылал вместе с ответом на письмо.

В 1960 году отец Серафим был удостоен сана игумена.

В 1961 году Глинскую пустынь снова закрыли. Правда, в тюрьмы не сажали, просто разогнали. Предстояло каждому искать себе место. Отец Серафим поехал в знакомые края, в Абхазию.

С ним был монах, который служил некогда в десантных войсках, но, получив травму черепа во время прыжка с парашютом, демобилизовался и поступил в монастырь. Он сопровождал отца Серафима как его послушник и келейник. Он отличался беспрекословным послушанием и, казалось, ловил на лету каждое слова отца Серафима, каждое движение его руки. Он все время молчал, а когда его спрашивали, то отвечал кратко и односложно. Отец Серафим рассказывал о нем, что после контузии он испытывает постоянные головные боли; но, несмотря на болезнь, его лицо постоянно светилось детской радостью.

Местом своего жительства отец Серафим избрал Сухуми. Сначала он прописался у жителя села Илори, а затем купил небольшой домик в Сухуми. Это место было выбрано им не случайно, не только потому, что пресс хрущевских гонений в Грузии ощущался слабее – он как бы амортизировался самим характером грузинского народа: грузины и абхазы не любили смотреть через чужие заборы на то, что делают соседи, а к доносчикам даже начальство относилось с нескрываемым презрением. Борьба с религией, точнее, гонение на духовенство и верующих проводилось довольно вяло, отдельными кампаниями, для отчета и отписки. Произвола уполномоченных по делам Церкви также не ощущалось. Случаи безобразного отношения к верующим имели место лишь со стороны милиции, и то потом оказывалось, что это было приемом для получения подарка, после которого блюститель порядка спрашивал: «А может быть, вас кто-нибудь обижает? Сообщите нам!..». Но не поэтому отец Серафим вернулся в Сухуми, где уже бывал после первого закрытия Глинского монастыря в 20-х годах. Батюшка считал главной целью своего приезда в Сухуми духовное окормление пустынников которые жили в горах в нескольких десятках километров от города. Свой огромный опыт, молитвенный труд и, главное, свою отцовскую любовь он вложил в это духовное служение. Пустынники строили деревянные домики с несколькими кельями, расчищали лес и на образовавшейся поляне разводили огород (сажали преимущественно кукурузу и картошку); собирали в лесу ветки, распиливали упавшие стволы деревьев, так чтобы топлива было достаточно для самой холодной зимы. Собирали ягоды и каштаны. Основную пищу составляли толченые сухари. Из белого хлеба благодетели пустынников сушили сухари, а затем толкли их в ступе. Получалась как бы мелкая крупа. Можно было сварить несколько очищенных картофелин, затем бросить горсть толченых сухарей в кипящую воду, налить постного масла – и обед готов! На зиму сушили также шиповник и листья брусники, которые употребляли как чай. Жили пустынники или как скитяне – по три-четыре человека, или как отшельники.

Нередко в сопровождении нескольких спутников посещал он пустынников, проходя среди зарослей, пересекая речки, поднимаясь и спускаясь по склонам гор, проделывая дорогу в несколько десятков километров. Этот труд, непосильный для многих юношей, совершал семидесятилетний старец. Пустынники приходили к нему в Сухуми почти всегда по ночам, несмотря на то, что особых притеснений не испытывали, опасаться различных провокаций, неприятностей и даже высылки старца из города. Идеологическо-полицейский аппарат давил сверху, и поэтому нужны были какие-то доказательства, что антирелигиозная работа проводится. Отказать своим духовным детям во встречах старец не мог, ведь для них он жил. Легкий стук, дверь тихо отворялась, и посетитель быстро заходил во двор дома. Иногда беседы с пустынниками длились всю ночь. Знали ли об этом власти? Возможно, делали вид, что не знают.

У отца Серафима были многочисленные духовные чада в России. Паломники Глинского монастыря потянулись теперь в Сухуми, и кафедральный собор наполнился народом. Там отец Серафим был духовником. Отец Серафим во время исповеди решал духовные вопросы, давал наставления и советы. Здесь, вдали от Глинской пустыни, в Сухуми, он снова встретился со своей паствой.

 

К отцу Серафиму часто приезжал его духовный друг – схиархимандрит Андроник (Лукаш). Оба старца были похожи и не похожи друг на друга. Отец Андроник вел полузатворническую жизнь в Тбилиси, в доме митрополита Зиновия (Мажуги). Оба старца хотели сохранить единство братии Глинского монастыря, которая была рассеяна и разбросана по всей огромной стране. Монахи Глинской пустыни знали, что они всегда найдут помощь и приют у митрополита Зиновия и у обоих старцев. Они надеялись, что настанет время, когда вновь откроется их монастырь и в храм Рождества Пресвятой Богородицы вернется ее чудотворная икона.

Отец Серафим помогал тем, кто нуждался материально, посылая через доверенных, умеющих молчать людей продукты и деньги в забытые  местными жителями монастыри. И из Глинской пустыни при его содействии шли посылки для монастырей, отдельным монахам, затерянным в миру.

В этом старце были необыкновенная простота и любовь, но он скрывал эту любовь под внешней строгостью к своим чадам. Иногда он, казалось, гневался на них, но когда видел, что они искренно каются и просят прощения у Бога, то спешил ободрить и утешить их. Казалось, что солнышко зашло за грозовую тучу, а потом выглянуло опять. Преимущественно учил видеть во всем волю Божию и покоряться ей.

За ревностное служение Святой Церкви в 1975 году митрополитом Сухумским и Абхазским Илией (сейчас католикос-патриарх всея Грузии) был возведен в сан архимандрита.

До конца жизни отец Серафим сохранил бодрость духа и ясность ума, крепкую веру в Бога и глубокую молитвенное чувство. Он обладал даром непрестанной Иисусовой молитвы.

Силы старца стали ослабевать, да и возраст не мог не сказаться. Отец Серафим все реже выходил из дома, но по-прежнему принимал к себе посетителей. Незадолго перед смертью он перешел в другой домик – на окраине города, на улице, которая, подобно террасе, пролегала по склону горы. Сюда не доносился городской шум. В 1975 году, когда шел старцу уже 90-й год, он заболел и слег. 18 декабря 1975 г., во время всенощного бдения, отец Серафим почувствовал себя плохо. Когда он слег, то все время вслух читал Иисусову молитву, если уставал, то просил других продолжить ее чтение. В течение двух недель он ежедневно причащался Святых Христовых Таин. Будучи в полном сознании, старец смог проститься со многими братиями по духу. Он тогда же сказал: «О чем я молился всю жизнь и чего искал, то открылось сейчас в моем сердце; моя душа исполнилась благодати настолько, что не могу ее даже вместить». И далее сказал: «Теперь я буду умирать». 31 декабря старец закрыл глаза и уже ни с кем не говорил. 1 января 1976 г. он мирно предал свой дух Богу.

Канон на исход души старца Серафима читал игумен Исаия. Все присутствующие в благоговейном молчании стояли вокруг одра своего духовного отца, не смея нарушить тишину во время свершения таинства разлучения души от тела.

Весть о кончине схиархимандрита Серафима облетела многие места нашей родины, она наполнила глубокой грустью сердца его духовных чад.

2 января гроб с телом схиархимандрита Серафима был поставлен в кафедральном соборе города Сухуми. Три дня не прекращались чтения Евангелия и служение панихид. И все это время собор был заполнен духовными детьми отца Серафима, которые пришли проститься со своим наставником и молитвенником.

4 января митрополит Илия в сослужении многих клириков совершил Божественную литургию и отпевание почившего инока. После продолжительного прощания гроб с телом почившего при погребальном звоне был обнесен священниками вокруг престола и всего храма и доставлен на Михайловское кладбище в Сухуми. При пении «Вечной памяти» тело отца Серафима было предано земле, и погребен был недалеко от храма, около могилы своего послушника монаха Иеронима, который отличался особенным смирением и послушанием и умер в молодые годы от чахотки.

9 февраля 1976 года, на сороковой день по кончине схиархимандрита Серафима (это был день празднования перенесения мощей святителя Иоанна Златоуста), в кафедральном соборе Сухуми митрополит Илия с прибывшими из разных мест священниками – духовными чадами отца Серафима совершил панихиду и произнес слово. Обращаясь к почившему, как к живому, Владыка Илия сказал: «Молись за нас, отче, Богу, потому что ты приобрел пред Ним дерзновение». После панихиды в кладбищенском храме была совершена заупокойная литургия. До поздней ночи совершались панихиды на могиле старца. Верующий народ долго не расходился. Для многих православных была очень ощутима потеря отца Серафима. Но они утешались мыслью, что он не умер, а лишь отошел в тот мир, о котором тайнозритель говорил:

«Блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» (Откр.14:13).

Несколько  изречений-советов, которые отец Серафим давал своим духовным чадам.

• Как начать исправляться? – «Начинай каждый день утром полагать начало благое, прося словами Златоуста: «Господи, сподоби мя любити Тя…»
• Говоря о зависти, отец Серафим успокаивает: «всем – свое, а нам – наше».
• Многие жаловались на болезни, на что старец говорил: «Болезни допускаются тогда, когда мы не способны к подвигам. Наше горе в том, что мы очень нетерпеливы и малодушны».
• Заметишь, что не удалось сделать все, что хотелось, скажи: «Господи, помилуй!» Надо бы заставить себя, да лень одолела – «Господи, прости». Если кого, забывшись, осудишь – скорее кайся, если что нарушишь – тоже. Покаявшись, старайся не грешить, а на допущенном не останавливай внимание, чтобы всегда иметь покойный дух, ни на что и ни на кого не возмущайся.
• Когда пришло благое желание помолиться Богу и прочитать то или то, помолитесь и прочитайте покойным духом. Не исполнили желания по немощи, спокойным духом скажите: «Помилуй мя, Господи, яко немощна есмь». Не исполнили благие желания от лености и нерадения, опять спокойным духом скажите: «Господи, избави меня от сих». Осердились на кого или осудили за что, паки тем же покойным духом обратитесь ко Господу и скажите: «Согреших, Господи, прости меня горделивую и нетерпеливую». Вдруг, как туча, нашла тоска и отчаяние, паки ко Господу обратитесь и скажите к своей унылой душе: «Вскую прискорбна еси, душа моя, и Вскуюсмущавши мя, уповай на Бога». И таким образом во всех случаях старайтесь сохранять сердце свое в спокойствии от смущения, как от неприязненного духа. Это Вам рецепт от всех болезней душевных и телесных на всё время жизни вашей.
• Почему страдают невинные, даже дети? – «Может быть, для того, чтобы явились дела Божии, как было в Евангелии. Может быть, страдают телом, чтобы не страдать душой. Может быть, страдают теперь, чтобы не страдать вечно. Как бы ни было – мы все грешны и потому виновны, а страдания – необходимые лекарства. Скорбь терпение соделывает, терпение же – искусство, как у апостола сказано».
• «Не требуй от других совершенства, не ищи правды у них. Требуй только от себя и поймешь, как всем трудно. Требовательность (к другим) больше разрушает, чем созидает…».
• «Не стоит терять время на отыскивание виноватых в своих огорчениях и на рассуждение о том, справедливо или нет допущенное испытание. Лучше проверить себя – могу ли я благодушно и благородно перенести оскорбление?».
• Предостерегая от страшного вреда тщеславия, старец говорил, что «лишний раз покушать, побольше поспать, даже, рассердившись, покаяться, не так страшно, как принять внутреннюю бесовскую похвалу. Только истинное смирение недоступно тонкому внутреннему тщеславию».

Его мощи были обретены и покоятся ныне в Никольском храме Глинской пустыни. Большая частица мощей хранится также в Абхазии в Сухумском кафедральном соборе, есть частичка мощей и в нашем храме.

25 марта 2009 года Священный Синод УПЦ МП принял решение о канонизации преподобного Серафима (Романцова). 30 ноября 2017 года на Архиерейском Соборе  РПЦ преподобный Серафим (Романцов) был прославлен к общецерковному почитанию. Память совершается в день общего празднования Глинских святых 9/22 сентября.

Смерть страшна для грешников, а для праведных она – успокоение от трудов и начало вечной радости.

 

Материал подготовила Егорова Раиса Константиновна.

 

Количество просмотров: (86)