Преподобный Андроник (Лукаш), Глинский, схиархимандрит.

Преподобный Андроник был одним из старцев, населявших Глинскую пустынь в первой половине XX века, в один из наиболее трагичных периодов русской истории.

Схиархимандрит Андроник, в миру Алексей Андреевич Лукаш, родился 12 февраля 1889 года в селе Луппа Полтавской губернии в семье крестьянина Андрея и его жены Акилины. Отец был сельским почтальоном и возил почту из города Ромны. Обладал вспыльчивым характером и был пристрастен к алкоголю. Акилина обладала большой верой, скромностью, смирением, кротостью, целомудрием и воспитывала пятерых детей в православной вере. В  семь лет  Алексей был отдан в сельскую церковно-приходскую школу, по окончании которой отец устроил его волостным кучером, возить начальство в уездный  город и иногда забирать почту для волости. Эта работа дала возможность Алексею обрести первые навыки молитвенного делания. Мать часто рассказывала ему о монастырях и их жизни, эти рассказы Алексей воспринял очень глубоко и с ранних лет загорелся жаждой иноческой жизни.

В семнадцать лет он получил паспорт и тайком от отца, но с благословения матери ушел из дома и поступил в Глинскую пустынь. Осуществлению заветного желания Алеши поспособствовала встреча со странником и написанное им письмо знакомому настоятелю Глинской пустыни – преподобному Иоанникию (Гомолко).

Сначала он нес послушание в монастырской гостинице, принимая гостей, затем – в прачечной, на кухне, в саду, на пасеке. После послушания на кухне Алексей был переведен в Спасо-Илиодоровский скит, находившийся в трех верстах от обители. Направляли в скит только тех послушников, кто «был терт и перетерт в пустыни». Между тем Алексей был направлен в скит в двадцать три года. Это свидетельствует о его быстром духовном росте. В скиту Алексей нес послушание келаря.

В июле 1914 года началась Первая мировая война. В 1915-1916 годах на защиту Отечества из Глинской пустыни было отправлено 75 экипированных и обмундированных послушников, еще не подстриженных в монашество. В их число попал и послушник Алексей. Сначала он служил в Перми, но вскоре был переведен на фронт. В первом же бою взвод, где он служил, попал в окружение, и большинство солдат были взяты в плен и перевезены в Австрию. Вместе с Алексеем в плен попали еще пять монахов, служивших  с ним в одном взводе. Пленных почти не кормили, давали самую трудную работу. Они строили дороги, копали глубокие канавы под канализацию. Многие пленные умерли от истощения. В плену Алексей пробыл три с половиной года, где усиленно молился и принимал скорби как от руки Божией. О страданиях тех лет старец с присущей ему кротостью говорил: «Мы землю копали, все равно ведь нужно трудиться. И чудеса Божии сопутствовали нам». Конвоиры, видя, как старательно он работает, предлагали ему табак (нередко пленные меняли хлеб на табак), но Алексей не брал. Они удивлялись и говорили: «И не курит, и трудится».

После окончания войны в 1918 году послушник Алексей получил освобождение и вернулся в монастырь. Сначала проходил послушание на монастырской мельнице весовщиком, а затем был определен на должность эконома. 11 июня 1920 года Алексей был пострижен в рясофор, а в следующем году принял монашеский постриг с именем Андроник в честь апостола от семидесяти. День пострига навсегда остался в его памяти. И впоследствии, где бы он ни был, он всегда был тверд в исполнении своих монашеских обетов.

В 1922 году Глинская пустынь была закрыта, имущество разграблено, а в помещениях обители был размещен детский городок имени Ленина. Закрытие Глинской пустыни отец Андроник пережил, по его собственным словам, как страшное событие. Ему пришлось найти квартиру в Путивле, куда он забрал свою престарелую мать и жил до 1925 года. В этот период он был чернорабочим на путивльской мельнице. Подворье вместе с монастырем было упразднено, но мельница продолжала работать. Впоследствии и ее ликвидировали.

В 1925 году епископ Курский Павлин (Крошечкин) по совету отца Нектария (Нуждина) взял монаха Андроника себе в келейники.

23 января 1925 года монах Андроник был посвящен в сан иеродиакона, а 1 мая 1927 года, в неделю Антипасхи, епископ Павлин в московском храме Воскресения Христова в Сокольниках рукополагает иеродиакона Андроника в иеромонаха.

В конце года 1927 года епископа Павлина назначают на Пермскую и Соликамскую кафедру. Отец Андроник едет с ним. В Перми отец Андроник приобрел немало друзей среди священнослужителей. В 1929 году, в период постигшей его тяжелой болезни он был пострижен в великую схиму с оставлением имени Андроник (в честь преподобного Андроника Московского память 26 (13) июня).

2 декабря 1930 года владыку Павлина переводят на новую кафедру – его назначают епископом Боровским и управляющим Калужской епархией, впоследствии с 30 сентября 1931 года – епископом Калужским. 8 января 1931 года владыка Павлин и отец Андроник приезжают в Калугу.

Отец Андроник проживал на Барановой горе (улица Красная Гора), в доме двенадцать, служил в Казанской церкви и, как и прежде, будучи верным послушником владыки, активно участвовал в его деятельности, явно не угодной властям. На квартире епископа был произведен обыск, у отца Андроника нашли немного мелочи, разменной монеты, о которой он, вероятно, не успел известить налоговые органы. Карательные органы повсюду искали хищения, сокрытия. Отца Андроника обвинили в сокрытии разменной монеты и осудили на шесть месяцев принудительных работ. Вероятно, эта мера должна была припугнуть священника, однако его деятельность продолжалась.

Старец рассказывал: «Однажды в храме подошла ко мне какая-то женщина и со слезами говорила, что все церкви закрыты, колокола перестали звонить, а я сказал: «Бог даст, и зазвонят»».  После этого 1 июня 1931 года его арестовали, обвинив в ведении антисоветской агитации. В течение месяца его держали в тюрьме, допрашивали. 28 июня постановлением тройки при ПП ОГПУ Московской области отца Андроника осудили по статьям 58–10 и 58–11 УК РСФСР  (контрреволюционная деятельность) и отправили в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет.

Отец Андроник отбывал заключение в сибирском городе Мариинске, где находилось одно из отделений Сиблага. Его назначили санитаром тюремной больницы. Отец Андроник ухаживал за больными с искренним состраданием и любовью, сам мыл их. Все его любили, а сосланные узбеки даже звали мамой. Во время заключения переписывался с епископом Павлином, получал от него посылки. Однажды в больницу привезли умершего епископа Иринарха (Синькова). Отец Андроник обмыл его и упросил врача, чтобы тот отдал для погребения епископа большой гроб, который несколько лет стоял в больнице. Отец Андроник застелил гроб белой простыней и похоронил владыку как архиерея: сделал из полотенца омофор, надел на него свою шапку и вложил в руки четки. Он написал об этом владыке Павлину, и впоследствии, в 1935 году, тот наградил его золотым наперсным крестом.

В июне 1935 года отец Андроник был освобожден и вновь отправился к владыке Павлину по его письменному приглашению. Уже два года владыка был архиепископом Могилевским. В Могилев и поехал отец Андроник личным послушником архиерея. Однако на этот раз в послушании ему пришлось быть недолго. В октябре 1935 года владыка Павлин был арестован, обвинен в создании «контрреволюционного подполья» и приговорен к десяти годам лагерей. Он был сослан в Мариинское отделение Сиблага, из которого только что освободили отца Андроника, а через два года расстрелян. С ним были арестованы многие верующие; некоторые из них, в том числе отец Андроник, были освобождены в конце ноября («из-за отсутствия вины»), после чего иеромонах Андроник потерял с владыкой всякую связь.

После освобождения начинаются его скитания по стране, которые длились три с половиной года. Наконец батюшке удалось остановиться в Перми, где он получил прописку и должность сторожа одного из храмов. Но идет 1938 год. Нарастает новая волна репрессий и гонений на духовенство.

В июле 1939 году отца Андроника опять арестовывают. Он находится в пермской тюрьме, где постоянно подвергается всяческим пыткам и издевательствам.  Допросы были разные: дневные, ночные, двухчасовые, десятичасовые. Ему угрожали, мучили. Поставят к стене и начинают стрелять, но мимо, запугивая. Следователь кричал на него: «Я тебя убью»; а однажды сорвал крест и бросил в печь. Отец Андроник сказал: «Что ты делаешь? Меня крестили, мне дала мать крестик, а ты срываешь». В другой раз раздели его до нижнего белья, вывели в коридор, где стояли огромные ящики, в человеческий рост, и закрыли его в таком ящике, в пятидесятиградусный мороз. Старец думал, что замерзнет и умрет, но в последний момент ящик открыли, и его вывели под руки, так как сам он идти уже не мог.  И 14 мая 1940 года иеросхимонах Андроник был осужден за «участие в антисоветской группе» и направлен в Северо-Восточный ИТЛ Магаданской области (знаменитая Колыма) на пять лет, считая со дня ареста.

Жизнь в колымских лагерях была на грани человеческих возможностей. Заключенные занимались поиском и добычей золота, олова, вольфрама, строительством дорог, зданий и другими работами. От непосильного ручного труда в условиях вечной мерзлоты многие умирали. Орудием труда были тачка, кайло, лом, лопата. Если добываемая порода залегала глубоко, то грунт взрывали. Жили в сырых, плохо отапливаемых бараках, одежда почти не просыхала, работали по двенадцать часов и более. На день давали семьсот пятьдесят – девятьсот граммов черного хлеба и суп-баланду три раза в день, двести граммов каши, чай с сахаром и сто граммов селедки. Рацион почти не менялся.

В лагере отец Андроник был дневальным. Трудолюбие, послушание и внутреннее благородство старца вызывали уважение не только у осужденных, но и у охранников.  В камере батюшка поселился возле отхожего места: там было освещение. Каждую ночь он читал акафист Страстям Христовым, который ему каким-то образом удалось раздобыть или пронести с собой в заключение.

Христиан, подвижников, страдающих за Христа, Господь утешает порой чудесным образом. Однажды в ночной тиши, когда отец Андроник, как обычно, читал акафист, загремели ключами в дверях. Он подумал: «Пусть меня посадят в карцер за нарушение режима, но будет большой утратой, если заберут акафист». Тут открывается дверь и в камеру входит его покойная мама. «Мамочка!» – вскричал отец Андроник. Она подошла к нему и проговорила: «Сынок, не скорби, тебя Божия Матерь не оставит». И видение исчезло. Когда отец Андроник рассказывал об этом, он добавил, что его мать «была полтавская деревенская хохлушка и не знала русского языка, а тут говорила на чистейшем русском». «Батюшка, так это была Сама Матерь Божия!» – воскликнул тогда его келейник, на что батюшка промолчал.

Среди заключенных лагеря было много священников и епископов, которым иногда удавалось тайно отслужить литургию и освятить Дары. Потом священники хранили Святые Дары под видом сухариков, многие причащались каждый день. Так поступал и отец Андроник. Однажды тюремщик, напившись допьяна, в каком-то сатанинском озлоблении хотел его убить. Когда отец Андроник понял это, первой мыслью его было – как поступить с Дарами, которые он тайно носил на груди. Он быстро развязал узелок и проглотил Дары. Тюремщик удивился, что арестант решил что-то съесть перед смертью. Он вынул револьвер, направил на старца, выругался и нажал на спусковой крючок. Осечка. «Тебе повезло», – сказал он и со злости бросил револьвер на пол.

После освобождения отца Андроника и других заключенных не выпускали из Колымы, поскольку еще шла война. Начальник лагеря, где содержался старец, проникся к нему глубоким уважением и взял к себе домой в качестве прислуги. Жена начальника также полюбила старца, как родного отца, и после окончания войны они не хотели с ним расставаться. Но когда поняли, что удержать отца Андроника будет невозможно, дали денег на дорогу и проводили как близкого человека.

28 сентября 1948 г. отец Андроник вернулся в Глинскую пустынь, открытую в 1942 году. С самыми теплыми чувствами братской любви встретили его настоятель и старцы обители. После лагерей и неприкаянных скитаний по стране жизнь в обители для отца Андроника была, наверное, словно возвращением потерянного рая. В апреле 1949 г. его назначили благочинным и ризничным монастыря. Как благочинный, он должен был следить за всем в обители, собирать братию на общие послушания (сенокос, заготовку дров, работы на огороде и др.), на которых всегда сам был первым. Во всех делах отец Андроник был энергичен и бодр, так что слово его, живое, задушевное, ясное, подбадривало и всех окружающих. Работать с ним было легко и радостно.

В келье была жесткая койка из досок с нетеплым суконным одеялом и подушкой, набитой песком. Шкафа не было. Из вещей – иконы, вешалка с подрясником и рясой, полка с книгами. Своеобразная была у батюшки манера говорить. Он редко говорил сидя, имел обыкновение разговаривать, отвечать на вопросы, давать советы на ходу, на бегу, между делом. На вопросы, иногда даже еще не заданные, отвечал кратко, но энергично.  Временами не все в его речи было понятно, но главное, что он хотел сказать, врезалось крепко.

Душа отца Андроника, очищенная многими скорбями, была преисполнена благодатных даров Святого Духа, что привлекало людей к старцу. Великодушно претерпев все страдания, он делом исполнил заповедь: «Любите врагов ваших» и стяжал в своем сердце величайший дар благодати Божией – христианскую любовь к ближнему.

Вначале братия обращались к нему лишь по делам послушаний, но, чувствуя его горячую, искреннюю, снисходительную ко всем человеческим немощам любовь и духовную опытность, стали поверять ему свою душу. После беседы со старцем, его молитв тихое и благодатное утешение наполняло их сердце. В короткое время он снискал такое доверие, что стал братским духовником.

Таким образом, отец Андроник стал старцем. Старцем в монастыре называют духовно опытного инока, с которым менее опытные советуются по вопросам духовной жизни. Духовный опыт отца Андроника был очень велик. Кроме того, он обладал и особыми духовными дарами, в частности – прозорливостью, мог безошибочно видеть внутреннее состояние человека.

В прозорливости отца Андроника никто не сомневался. Люди обращались к нему, зная, что он  может разрешить любое жизненное затруднение, ответить на любой вопрос. На исповеди он нередко сам называл грехи, забытые или утаенные исповедующимися. Велик был духовный авторитет старца. Не только братия, но и настоятель обители архимандрит Серафим (Амелин) исповедовались у него.

Советы старца всегда были основаны на учении святых отцов. Он вел тетрадку, в которой записывал самые нужные и полезные святоотеческие поучения на разные случаи жизни. В сохранившихся записях отца Андроника собраны наставления из «Отечника», «Луга духовного», других святоотеческих творений, содержала некоторые евангельские тексты, а также глубокие по своему содержанию собственные изречения старца, которые он сам переписывал и раздавал своим ученикам. В них обращает на себя внимание некоторое отличие от внешнего светлого и легкого облика старца. Записи говорят о страхе Божием, о духовной брани, о кознях бесовских, очень много уделено внимания блудной брани.  С 1950 года старец начал работать над этой тетрадкой. Достать Библию  и духовные книги тогда было непросто, да и хранить у себя тоже опасно. За это можно было на долгие годы угодить в лагеря. Именно благодаря записям старца люди имели возможность узнавать живое слово Божие.

В 1955 году отец Андроник был возведен в сан схиигумена, а в 1960 году награжден палицей.

Период оттепели проходил, и наступали времена хрущевских гонений. С 1953 года начинается жесткий контроль над обителью со стороны партийный структур. Позже к этому подключается и КГБ. Учащаются проверки паспортного режима, приезды комиссий санэпидстанций. Все это было предзнаменованием скорого закрытия монастыря. Глинская пустынь была закрыта 14 июля 1961 году. План мероприятий по ликвидации монастыря был разбит на двадцать шесть пунктов и проводился, как крупномасштабная военная операция, в которой участвовали несколько сот милиционеров, дружинников, сотрудников КГБ и партийных активистов. Монахи были оповещены о закрытии накануне. Вечером на службе отец Андроник объявил о грядущем закрытии, благословил всех, кто находился в церкви, причащаться на следующий день – независимо от того, постился ли и уже причащался. После службы к старцу зашли духовные чада: паломники, местные жители; рыдая, попадали на колени: «Батюшка, как же нам жить теперь?!» – «Не плачьте, так Богу угодно», – отвечал он. Монахи разъехались по всей стране, часть братии пришлось искать убежища на Кавказе, на самой границе Советского Союза.

Первоначально схиигумен Андроник остановился у своего бывшего келейника иеромонаха Павлина (будущий схиархимандрит Гурий (Мищенко)), служившего в Армении, в женской монашеской общине села Ахкерпи, в девяноста километрах от Тбилиси (недалеко от границы Грузии с Арменией). Батюшка пробыл в Ахкерпи шесть месяцев. В декабре 1961 иеромонах Павлин и отец Андроник переехали на Кавказ, а в 1962 году они перебрались в Тбилиси, к епископу Зиновию (Мажуги), с которым еще до первого закрытия Глинской пустыни в 1922 году, почти в одно время пришли в монастырь.  Епископ Зиновий очень любил, почитал отца Андроника и принял его с радостью. Отец Андроник жил в домике епископа Зиновия при храме святого благоверного князя Александра Невского. Здесь, затворившись в доме, он келейно совершал все службы по уставу Глинского монастыря, а в перерывах читал Псалтырь. Для видимого напоминания главных подвигов духовной жизни: молитвы и внутреннего безмолвия, старец поместил под стеклом две надписи. Первая со словами Иисусовой молитвы, а вторая со стихом из псалма: «Да не возглаголют уста моя дел человеческих» (Пс.16:4). Эти надписи стали завещанием старца своим духовным детям и уроком для посетителей, которых он окормлял в традициях Глинского монастыря. Иисусовой молитве, которая была для отца Андроника защитой, утешением, отрадой и источником надежды и сил.

Он всегда был везде: в храме, когда была служба, на всех послушаниях. Везде, где нужна была его помощь. Помогал совершать проскомидию, если не служил сам, выходил на исповедь, помогал на молебнах. Когда надо было организовать общие работы, не убеждал, тем более не принуждал, а просто приглашал к участию в общем труде. Пригласит и побежит дальше. За ним все гурьбой. И не только не стремились уклониться от работы, но даже очень охотно, радостно работали вместе со старцем. Он мог подбодрить пословицей, даже просто вниманием, но никогда не было при этом пустословия.

Сюда, как раньше в Глинскую пустынь, со всех концов страны устремились к нему ищущие спасения. В Грузии отец  Андроник продолжил свое старческое служение.  Вся его жизнь была направлена к одной цели – спасению своей души и душ ближних. Своим благодатным словом он врачевал язвы страждущих, утешал любовью и участием, разделял скорбь и горе, давал отраду и духовную поддержку. По его молитвам врачевались не только духовные раны, но и болезни телесные. Особенно предостерегал от гордости и осуждения. В беседе с духовным сыном рассказывал, что знал монаха, который был кроток и тих, а когда осудил, благодать отошла от него и попущением Божиим для вразумления, он впал в грех. «Как страшно, Боже мой, как страшно! Осуждая других, грех берем на себя. Не надо осуждать, не надо», – говорил он. Часто приводил слова Господа: «Не осуждайте, да не осуждены будете» (Лк.5:27). Учил постоянно бодрствовать и пребывать в молитве, не уклоняться от исполнения молитвенного правила, постоянно помнить о часе смертном: «Разумно проводите жизнь свою, живите целомудренно и чисто, кайтесь, чтоб не постигла вас внезапная смерть и страшный гнев Божий. Многие легли спать и не встали. Так и мы, ложимся и не знаем, встанем утром или нет».

Владыка Зиновий очень уважал старца. В 1963 году, тайно от батюшки, он решил возвести его в сан архимандрита. Он поручил иеромонаху Павлину привезти облачение и митру и организовать в доме совершение молебна и обедницы. В назначенный день владыка благословил отцу Андронику облачиться в фелонь и епитрахиль и начинать обедницу. Во время службы владыка просит подать митру, берет ее, подходит к батюшке, надевает на него и говорит: «Аксиос! Вы возводитесь в сан архимандрита». Батюшка изумился, обомлел и сказал: «Владыка, что вы сделали, я недостоин этого». Эта награда, однако, принесла старцу не радость, а какое-то смятение, он даже заболел. Это был первый и последний раз, когда отец Андроник служил в митре – больше он никогда ее не надевал.

Тесна была духовная связь отца Андроника со всеми Глинскими иноками, которые часто писали ему, приезжали. «Сердце горело, когда ехали к старцу», – вспоминали они. Письма отца Андроника к его духовным детям – инокам Глинской пустыни, составляющие часть его духовного наследия, проникнуты необыкновенно искренней, трогательной любовью, истинно отцовской заботой и даже лаской. В то же время они содержат и строгие, мудрые, высокодуховные наставления.

Старцы, которые долгие годы провели вместе в Глинской пустыни, до конца своих дней поддерживали и навещали друг друга. В письмах духовным чадам отец Андроник много раз пишет о том, что навещал отца  Серафима (Романцова) и соборовал его, когда тот болел.

Достигнув преклонного возраста, схиархимандрит Андроник почувствовал, что приближается переход его в иной мир, к чему он готовился всю свою жизнь бдением, постом и молитвой. Давали себя знать старческие немощи, болезни. В письмах он часто жаловался на здоровье, особенно на голову и ноги: «Мое здоровье все слабеет, силы уходят, еле я двигаюсь». Однако старец ни на что не роптал. Его также приглашали на родину родственники, но он не согласился, сказав, что от родины его могилка будет далеко-далеко. Последней для отца Андроника стала служба 8 ноября 1973 года, в день Архистратига Михаила. За литургией он причастился Святых Таин. На следующий день, во время чтения утренних молитв, батюшка стал говорить невнятно и сбивчиво. Вскоре у него отнялась речь и левая сторона тела, он едва сказал, что ему плохо, и его уложили в постель. Тяжелое состояние продолжалось около трех дней.  После этого у него восстановилась речь, хотя не совсем чисто, но паралич левой стороны тела продолжался до самой кончины. Он продолжал лежать. Не имея возможности по болезни посещать богослужения, он переносил болезнь без ропота и непрестанно молился дома, ежедневно причащаясь Святых Христовых Таин. На первой седмице Великого поста отец Андроник почувствовал облегчение и даже мог петь ирмос «Помощник и Покровитель…». На третьей седмице ему вновь стало хуже, он отказался от пищи. 17 марта, в воскресенье, он целый день был в забытьи. Его не беспокоили. К десяти часам он открыл глаза и сказал: «Милость Божия все покроет». После, улыбаясь, он кого-то благословлял и опять погружался в крепкий сон. 19 марта он тихо сказал окружающим: «Я буду умирать». Вечером он уснул, пульс стал слабеть, дыхание утихать, на лице выразилось ясное и полное спокойствие. Утром 21 марта 1974 года отец Андроник предал дух свой Господу. Лицо батюшки было светлым, как у живого.

Иноки, переодев его тело в схимнические одежды, надели на него епитрахиль и старенькие поручи, которые он много лет хранил для своего погребения; затем в келье отслужили панихиду о новопреставленном и стали читать Евангелие.

21 марта гроб с телом почившего был поставлен в соборе Святого Александра Невского, где митрополит Зиновий совершил панихиду. Тело старца находилось в соборе до 26 марта. У гроба совершались панихиды, и читалось Евангелие местными и приезжими священниками. На погребение съехалось духовенство со всех концов России, духовные дети старца. 26 марта митрополит Зиновий с собором духовенства совершил отпевание старца по монашескому чину. В нем участвовали около тридцати священников. Затем гроб с телом старца был обнесен священнослужителями вокруг престола, и процессия направилась к месту погребения – городскому кладбищу. После литии тело старца при пении «Вечная память» было предано земле.

Память о преподобном Андронике будет всегда жить в сердцах многих людей. Потеряв здесь, на земле, этого великого духовника и наставника, мы приобрели молитвенника на небесах.

Одной из последних записей в его тетради были слова аввы Исаии, ими старец Андроник как бы дает завет, как своим чадам, так и монахам будущих поколений: «Брат! Ежедневно рассматривай себя и раскрывай сердце твое пред Богом, чтоб уразуметь невидимых деятелей, живущих в сердце твоем, – нет ли в нем негодования или ненависти на брата, зависти, презрения к нему, не уничижаешь ли и не осуждаешь ли его за недостатки, которые представляются тебе в нем; если найдешь такой яд в сердце твоем, то знай, что оно будет заражено им и не может благоугождать Богу».

25 марта 2009 года Священный Синод Украинской Православной Церкви принял решение о канонизации преподобного Андроника (Лукаша).  30 ноября 2017 года на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви преподобный Андроник (Лукаш) был прославлен к общецерковному почитанию.

Память совершается в день общего празднования Глинских святых 9/22 сентября, на следующий день после празднования Рождества Пресвятой Богородицы – престольного праздника Глинской обители.

Материал подготовила Егорова Раиса Константиновна.

Количество просмотров: (289)